Она не плакала, не шевелилась – просто неподвижно стояла и смотрела.
И только раз, когда я нашел в себе силы навести на нее объектив, как почувствовав, она повернулась в мою сторону всем телом и посмотрела, кажется, прямо мне в глаза.
И в тоже время – сквозь меня.
Примирение? Только на развалинах Москвы. Может быть.
Прощение? Пусть просят у таких, как она.