Громкий скандал из-за заявления президента России Владимира Путина о “нашем князе” Ярославе Мудром и его “русской” дочери, королеве Франции Анне, привлек большое внимание историков.
Историк, публицист и блогер Андрей Плахонин отметил, что Владимир Путин, как и Иосиф Сталин, часто встречается с представителями разных наук и каждый раз широко высказывается на темы, в том числе по истории.
– По сравнению с этими его предыдущими наставлениями, его краткая парижская ремарка о “русской княгине Анне Ярославне” только дань более чем 200-летней традиции франко-российских политических спичей, когда “русским происхождением” Анны Ярославны обосновывались политические союзы – от Антанты при Александре III и Николае II до “Европы от Атлантики до Урала” во времена Брежнева и де Голля. Российский президент видит себя наследником Российской и Советской империй, и в этом смысле, следование им 200-летнего протокола было вполне предсказуемо, – говорит Плахонин.
По мнению историка, более показательным является тот факт, что в этой заочной дискуссии украинский президент не назвал Анну Ярославну “украинской княгиней”, ограничившись тем фактом, что она родилась в Киеве.
– Это можно расценивать как обнадеживающий знак, что по крайней мере в окружении украинского президента понимают, называть любого исторического деятеля украинским или русским возможно только с того момента, когда на политической карте появились Украина и Россия. Для ХІ века это недопустимо. Если вслед за этим украинская политическая элита наконец поймет, что заслуги реальных и мнимых “дедов” не имеют никакого отношения к сегодняшней политики, вот тогда мы наконец сможем говорить, что Украина окончательно разорвала русскую пуповину. Только тогда украинские политики смогут разговаривать со своими европейскими партнерами на одном языке, – убежден Плахонин.
В свою очередь кандидат исторических наук Вадим Аристов подчеркнул, что в нашем информационном обществе подобные заявления Путина являются продолжением политики.
– Не знаю, насколько высказывания Путина было ситуативным, или это планировалось заранее, но получилось так, как получилось. Пожалуй, российский лидер имел целью заявить права на ту территорию и эпоху, которую он считает давней Россией. Возможно также говорилось о том, чтобы убедить европейского читателя/слушателя, что Киев, Русь и Украина – это не связанные вещи, – говорит Аристов.
В целом же инцидент лежит исключительно в плоскости исторической политики и исторической пропаганды, и это отличается от научного и академического подхода. А эти вещи необходимо разделять, убежден историк.
– Я не знаю, что в последние годы написано в российских учебниках, но в целом мы увидели воспроизведение той схемы истории, которая появилась давно, во времена российской империи, в которую входил и Киев. И в тех условиях тот исторический нарратив считался правильным, понятным. Но времена меняются, и такая вещь, как национальные исторические нарративы порой вступают в противоречие с имеющимися границами, поскольку являются идеологическими конструктами, – говорит историк.